Лестница перед «Украинским домом» в Киеве на исходе двух недель протеста защитников украинского языка практически опустела.

Число голодающих вяло колеблется в районе дюжины человек, ежедневно получая как новых отказников, так и очередных энтузиастов, желающих вписать своё имя в вялотекущую историю протеста.

Всего же, даже ближе к вечеру, когда центр столицы оживает, а протест становится предметом внимания тех же иностранных гостей, число митингующих едва ли доходит до пары сотен. И то, с натяжкой (примечательно, что палаточный городок «за Юлю» на Крещатике и вовсе пуст, если не считать редких комендантов и милиционеров).

Справедливости ради отмечу, что большинство собравшихся — не «бабушки Тимошенко», и не бритоголовые пацаны с партийными флагами, пришедшие сюда заработать на пиво. Многие — стоят очень даже за идею, в чём удалось убедиться лично, пообщавшись с местной публикой. Много националистов, причём — молодых, искренних.

Отсутствие равнодушия — уже хорошо. Но, опять же, повторюсь — общее число людей ничтожно мало как для столицы, так и для общего пафоса процесса.

Под Украинским домом немало и украинской интеллигенции, например, уровня Василия Шкляра.

Непривычно мало депутатов. Многие просто рванули на моря. Или в регионы — готовиться к выборам, ведь одной мовой сыт не будешь.

С одной стороны — это и хорошо, что признают и сами митингующие, с другой — показательна неспособность так называемой оппозиции сделать хоть что-то стоящее. Например, привезти людей. В частности, с Западной Украины, которая ехала на Майдан в 2004 году. Несмотря на многочисленные обещания, даже ВО «Свобода», не говоря уже об осколках оранжевой команды, с этой задачей не справилась.

Наконец, нужно привести ещё два абсолютно очевидных тезиса, объясняющих тот факт, что украинский протест погас столь скоропостижно.

Во-первых, если верить социологии (её приводят и сами противники нынешнего режима), вопрос языка волнует от силы 5% украинцев, перед которыми стоят более прозаичные проблемы, например — как выжить в эпоху беспредела и безденежья.

Во-вторых, Киев был и остается русскоязычным городом. Пара сотен человек, пускай и фанатично верящих в то, за что борются — это не цифра для многомиллионного мегаполиса.

Вопрос скорее, нужно ставить так: а почему не поднялась Галичина?

Ведь в первые дни звучали едва ли не призывы к сепаратизму. И где всё это? Не думаю, что у галичан «кишка тонка» — они доказали обратное во время «Оранжевой революции». Скорее, вопрос судьбы украинского языка так же маргинален на Западной Украине, как и в целом по стране, что лишь подчеркивает искусственность нынешнего «противостояния», раздуваемого в Интернете и через глобальные СМИ, но не находящего более-менее серьезного отзыва в сердцах украинцев.

Обиднее же всего то, что украинское общество «разводят» обе стороны, ведь данный закон, как ни крути, всё равно работать не будет.